Если демократия является системой управления, в которой власть принадлежит народу, то корпорократия является системой, в которой власть принадлежит корпорациям. Если вы понимаете, что такое корпоракратия, и как она работает, вам станут понятны многие ранее странные вещи, происходящие в политике.

Все мы с малых лет наслышаны о том, что демократия является важнейшей чертой американской политической системы. Слово «демократия» имеет свое происхождение из греческого: демос означает народ, а кратия – власть. Если вы посмотрите на значение демократии в словаре, вы найдете определения, показывающие, что демократия это система управления, в которой власть разделена между всеми людьми поровну. И большинство американцев считают себя счастливчиками, выросшими в такой системе управления. Они считают себя избранными среди других наций, поскольку у них, видите ли, есть демократия.

 

Опасное смещение

Я считаю, что за последние несколько десятилетий мы стали свидетелями смещения власти, и переходе ее от правительства к корпорациям. От демократии мы переходим к корпорократии.

Многие уже заметили этот сдвиг в нашей системе, даже не вполне осознавая происходящее. Американцы заметили, что наша система плохо работает, и почти все жалуются, что наши законодатели, похоже, не очень-то прислушиваются к своим избирателям, не обращают на них внимания.

Конечно, уверяю вас, наши законодатели очень чутко прислушиваются к своим работодателям и прилагают все силы, чтобы удовлетворить их малейшие прихоти. Вот только не вы, не я, и не избиратели не являются для наших законодателей работодателями или важными персонами, которыми являются для них корпорации. А уж к их мнению они прислушиваются очень внимательно.

Если демократия является системой управления, в которой власть принадлежит народу, то корпорократия является системой, в которой власть принадлежит корпорациям. Корпорократия является властью корпораций, и властью для корпораций. Корпорократия выстроена огромными и сказочно богатыми корпоративными монстрами, включая гигантов банковского, страхового, энергетического сектора, масс-медиа и телекоммуникаций, промышленности, супербогачей с заоблачными доходами, и продажными политиками, находящимися у них на побегушках.

Недавно это признала даже «Нью-Йорк Таймс» в статье на первой странице обложки: «Обама стремится отыграть назад деньги Уолл-Стрита», описывающей встречу президента Обамы, проведенную в Белом Доме с крупнейшими банкирами и руководителями инвестиционных компаний.

Между прочим, предметом обсуждения была вовсе не безработица, которая уже в течение двух лет не опускается ниже 9%, или законы, которые не позволили бы инвестиционным фирмам выдумывать провальные «инвестиционные инструменты», или даже как одеть и накормить бездомных ветеранов. Нет, вместо этого президент захотел узнать, чего хотят от президента руководители с Уолл-Стрита, чтобы он мог в обмен на исполнение их желаний получить щедрые взносы на свою кампанию переизбрания.

Как корпорократии удалось добиться такого влияния?

Сегодня корпорации настолько мощно укоренились, что когда президент спешит на прием к важным шишкам, об этом пишут на первой странице «Нью-Йорк Таймс».

Но как же корпорократии удалось добиться такого влияния? Чтобы выиграть выборы, нужны деньги, и чем больше денег вы имеете, тем больше шансов победить на выборах. Политики получают эти деньги, прося избирателей делать взносы на их избирательную кампанию. Корпорации хотят, чтобы их бизнес рос и развивался, и хотят таких законов и такой правительственной политики, чтобы росли их прибыли.

Корпоракратия это просто соединение политиков и бизнеса ради обоюдной выгоды: политики получают огромные деньги и те выборные посты, которые они хотят, а бизнес получает нужные ему законы, политику и прибыли. Все выигрывают, за исключением тех 300 миллионов человек населения страны, которые ранее гордились своим участием в демократическом управлении, которое более не существует, замененное корпоракратией.

В своем решении 2010 года под названием «Объединенные граждане», Верховный Суд установил запрет на ограничение количества денег, которые корпорации могут вливать в политические кампании. Верховный Суд постановил, что ограничивать объемы средств, которые корпорации могут тратить на политическую рекламу, это означает ограничивать права корпораций. Верховный Суд не установил, что такое права корпораций (за исключением того, что в них входит свобода слова), и чем вообще являются корпорации, чтобы извлекать выгоду из конституционно определенных гражданских свобод индивидов. Это крупное поражение для нас и нашей демократии.

Решение Верховного Суда создает опасный прецедент, давая корпорациям статус, подобный статусу граждан; несмотря на то, что есть граждане исключительно богатые и имеющие совершено иные, чем у большинства, приоритеты. Обычные, живые граждане, как правило, голосуют за улучшение охраны здоровья, более надежные и безопасные рабочие места, доступ к возможностям образования, чистую воду и воздух, чтобы наши дома были безопасны и свободны от токсинов, за улучшение жилищных условий. Однако корпорации хотят одного и только одного: большей прибыли. Увеличение прибыли требует ослабления законов о труде, чтобы он был дешевым, чтобы государство было слабым и не ограничивало корпорации ни в чем – вот чего они хотят.

Кроме того, чтобы просто давать деньги политикам, корпорации имеют и другие методы усиления своего влияния на правительство. Нужны люди, которые бы объясняли законодателям и политикам, что от них требуется, какие законы они должны принять и что делать. Корпорократия имеет целую армию лоббистов в Вашингтоне, готовую разъяснить политикам сложные вопросы, и разжевать неразжеванные вопросы вечно спешащим законодателям. А заодно и рассказать им, как им лучше всего голосовать, и чего, мол, ждет от них народ.

Как сказал об этом один неглупый комментатор, мы можем спокойно упростить нашу систему управления, очистив ее от посредников, если просто позволим корпорациям писать наши законы и голосовать за них.

Главная идея нашей политической жизни

Давать политикам деньги, это не новая идея, но сегодня она стала главной в нашей политической жизни. Дуайт Эйзенхауэр прямо предупреждал американцев об опасности корпоракратии, когда он пытался ограничить власть военно-промышленного комплекса в 1950-е годы.

С тех пор как левые, так и правые политики принимали взносы от корпораций. «Большая Старая Партия» (то есть Республиканская партия США – А.М.) быстрее, чем Демократическая партия, находила корпоративных спонсоров, и давно стала лидером по конвертации корпоративных долларов в победы на выборах в 1960-е, 70-е, и 80-е годы. С 1980-х годов демократов, как и республиканцев, также стали уличать в поиске и получении денег от корпораций. Вообще корпорации больше заботятся о приеме нужных законов, чем о политических идеалах, и часто дают деньги, как левым, так и правым кандидатам в одной предвыборной кампании.

Странные вещи, происходящие в политике.

Если вы понимаете, что такое корпоракратия, и как она работает, вам станут понятны многие ранее странные вещи, происходящие в политике.

Не знаете ли вы, почему усилия по поимке кучки террористов в степях Средней Азии превратились в полномасштабное военное вторжение на нефтеносные территории ближневосточных стран? Да потому, что нефтедобывающая отрасль находится в руках корпоракратии.

Не знаете ли вы, почему США не вмешались во время волнений в Египте, Тунисе, Бахрейне и Сирии, в которых нет нефти, но почувствовали необходимость вмешаться в ход событий в нефтедобывающей Ливии? И снова – потому, что нефтяная отрасль находится в руках корпоракратов.

Не знаете ли вы, почему штаты типа Висконсина приняли законы, ослабляющие профсоюзы и права работников? И почему в Вашингтоне никто не шевельнул и пальцем, чтобы защитить эти права? Да потому, что корпоракратия хочет, чтобы труд был дешевым, и хочет избавиться от профсоюзов навсегда.

Вы заметили, что недавние дебаты о реформе здравоохранения привели к принятию закона, гарантирующего расширение бизнеса страховых компаний, несмотря на популярность среди населения идеи создания общественного сектора здравоохранения? Так произошло потому, что страховая индустрия является крупным представителем корпоракратии.

Как вы думаете, почему из всего банковского и инвестиционного сектора за грандиозный коллапс 2008 года пострадал один лишь Барни Мэдофф, этот одинокий волк и мошенник, хотя бонусы для руководителей в этой отрасли остаются такими же огромными, как и были? Да потому, что банковский и финансовый сектор также являются важнейшей частью корпоракратии.

Вы заметили, что бюджетные планы по сокращению налогов на прибыль корпораций постоянно остаются на повестке дня в политике Вашингтона? И это понятно – так хочет корпоракратия.

Вас не удивляет, почему ни один человек в Вашингтоне не выдвинул план, чтобы дать американцам работу, а не только постоянно снижать налоги на прибыли корпораций? И это в условиях, когда многие корпорации в Америке вообще не платят никаких налогов? И снова – так хочет корпоракратия.

Вас не интересует, почему так много суровых и серьезных законодателей отказываются признавать факты, признанные всем международным сообществом, климатологами и экологами, говорящие о глобальном изменении климата, и о том, что человеческая деятельность ускоряет эти изменения? Да потому, что корпорации, продающие ископаемое топливо и получающие на этом огромные прибыли составляют значительную часть корпоракратии, и хотят получать их и дальше, даже если это означает разрушение нашей среды обитания, нашей единственной планеты. Быть может, они хотят делать деньги где-то еще?

Не знаете ли вы, почему ничего не делается для решения проблемы незаконной иммиграции в США? Да потому, что корпоракратия предпочитает нанимать нелегальных и дешевых работников, которые не будут жаловаться властям, что им платят зарплату, меньше минимальной, а работать приходится в опасных условиях.

Вас не интересует, почему основные телеканалы без конца крутят всякую выдуманную чепуху, не интересуясь фактами и реальностью? Это происходит потому, что «новостные» каналы являются пропагандистским крылом корпоракратии, и их задача – объяснять зрителям, почему богатство и прибыль корпораций для них должны быть более выгодны, чем конституционное право на жизнь и свободу.

Не знаете ли вы, почему законодатели не заинтересованы в сокращении продажи оружия и боеприпасов, даже, несмотря на то, что полиция и чиновники говорят о том, что ее надо сократить, и что американцев за день убивают по 20 человек, прямо на улице? Догадайтесь, какая еще отрасль играет важную роль в корпоракратии…

Две партии, один хозяин.

А не интересовались ли вы, почему президент Обама оказался гораздо менее прогрессивным, чем он казался нам во время своей избирательной кампании? Дело в том, что президент Обама куплен и должен расплачиваться с корпоракратией – как любой политик в Вашингтоне, будь он даже самым убежденным из либералов.

Так же и известный сенатор Крис Додд, который оказался знаменитым «другом Анжело» (Анжело Мозило, руководителем компании «CountryWideFinancial»), получив немало взяток (простите, я хотел сказать, «взносов») от банкиров и страховых компаний, и получил кредиты на самых благоприятных условиях. В свою очередь, Додд продвинул принятие пакета налоговых льгот для помощи «CountryWideFinancial» и страховой индустрии во время банковского кризиса 2008 года.

Президент Билл Клинтон также отличился - подписал закон «Gramm-Leach-BileyAct», отменяющий известный «Glass-SteagallAct», принятый после Великой Депрессии 1930-х, не допускавший порочное соединение кредитных и инвестиционных банков.

На самом деле количество законодателей, которые отказались принять деньги от корпораций, и противились корпорациям, отстаивая общественное благо, можно пересчитать по пальцам одной руки.

На самом деле, как левые, так и правые являются частью корпорократии. Демократическая партия уже прочно соединилась с ней, и больше не является другом или союзником прогрессивных сил.

Возникшее недавно, шумное право-популистское движение «TeaPartymovement» известно своим лозунгом «Мы хотим вернуть наше правительство!» Оно направило свой гнев и раздражение на чернокожего человека в Белом Доме, вместо того, чтобы направить его на тех, кто превратил нашу демократию в корпорократию.

Я тоже хочу вернуть мое правительство: вернуть нашу демократическую систему управления. Как однажды сказал Авраам Линкольн, мы должны сделать так, чтобы правительство народа, от имени народа, и для народа не исчезло с лица Земли.

Хью Джим Биссел, Kos Media

Перевод Андрея Маклакова. ДИАЛОГ

Прим. переводчика:

«В недалеком будущем наступит перелом, который крайне беспокоит меня и заставляет трепетать за судьбу моей страны… Приход к власти корпораций неизбежно повлечет за собой эру продажности и разложения в высших органах страны, и капитал будет стремиться утвердить свое владычество, играя на самых темных инстинктах масс, пока все национальные богатства не сосредоточатся в руках немногих избранных, - а тогда конец республике».

(А. Линкольн, незадолго до гибели).